Камчатские деревеньки, рыбацкие поселки — сколько их на карте Камчатского края? И у каждой даже самой крошечной — своя история образования, а у некоторых — своя история смерти, покрытая мраком забвения.
Но несмотря ни на что, у нас все же есть свидетели былых времен, к которым мы еще пока можем обратиться. Это деревенские кладбища, или погосты. Отыскать их бывает непросто: они хорошо прячутся среди полей в заросшей высокой траве. Это захолустные, а порой совсем брошенные места. К сожалению, некоторые селения уже давно не числятся в реестрах, другие умерли сравнительно недавно — но кладбища остались и напоминают нам о том, что здесь тоже была когда-то жизнь. Только с начала нового века тысячи малых населенных пунктов России исчезли без следа.
Находясь в таких местах, хочется прочувствовать прямо на месте движение истории: когда-то здесь размещалось целое поселение со своим жителями, их судьбами и драмами, с достопримечательностями — и однажды оно умерло, оставив только воспоминания и погост.
Не все кладбища долго «живут». Лесные пожары и гниение дерева — основные причины быстрого их разрушения. Металлический памятник долговечнее, но и он без регулярной покраски за несколько десятилетий превратится в ржавую труху. Да и каменные надгробия тоже не вечны: без ухода они деформируются, падают, рассыпаются. Но самая главная причина «смерти» погоста — забвение. Как только его перестают посещать родственники усопших, он быстро зарастает: вездесущая природа решительно отвоевывает то, что у нее когда-то отобрали. Так происходит и с кладбищем на побережье Охотского моря в Соболевском районе Камчатского края.
Оно находится на второй базе западного побережья Охотского моря, где нашли свой последний приют жители этого небольшого поселения. Вероятно, это были временные, или, как говорили в те времена, сезонные, работники: рыбаки, рыбообработчики, кузнецы, люди разных профессий и специальностей. Они приехали туда когда-то для того, чтобы получить возможность заработать на достойную жизнь на материке. В нечеловеческих условиях пришлось жить людям, прибывшим с материка на Камчатку.
Жили они, как и многие тысячи «вербованных», до осени в палатках на берегу Охотского моря, а ближе к зиме перебирались жить в барак. Барак – временное деревянное строение, общей площадью 18-20 квадратных метров, сделанное «наспех», часто как придется и из самого плохого строительного материала. Обычно барак изнутри был разделен перегородками на шесть, восемь частей, «как у лошадки стойло»,- вспоминает Гоняева Н.И. Это были «апартаменты» проживающих в этих бараках людей: в один барак заселяли до восьми семей. В таком строении постоянно было холодно, ветер дул из всех щелей; отоплением служили две небольших печки-самоделки, сваренные из старого железа. Жили, прикрываясь друг от друга занавесками. Там же мылись. Средняя полоса России, откуда приехали, а точнее, бежали, люди, прибывшие по вербовке с материка, была охвачена страшным голодом.
Люди, приехавшие на Камчатку с материка, были рады работать и зарабатывать в суровых условиях приморского климата. Их привлекала «продовольственная» база: в лесу грибы и ягоды, зверь и птица, лук (черемша) и тот рос здесь, реки, полные рыбы и краба. «Богатая Камчатская земля, она- то поможет выжить!»- именно так считали все те, кто приезжал на Камчатку.
По рассказам старожилов, на базах РКЗ (базы рыбо-консервных заводов) жили когда-то корейцы и японцы. Они неплохо обосновались в этих селениях: жили в бараках, в отдельных домах. На пятой базе РКЗ даже была «корейская» школа – в ней преподавали педагоги – корейцы, которые обучали детей корейской национальности.
Эти восточные люди, азиаты, были необыкновенно искусными в кузнечном деле и строительстве.
Старожил села Соболево, Ирина Георгиевна Нестёркина, прожившая много лет на берегу косы Охотского моря, вспоминает о том, что японцы и корейцы были отличными кузнецами. Свою работу и профессию эти люди очень ценили. Передавали свое мастерство только по наследству. На контакт с окружающими людьми не шли, были очень замкнутыми и не хотели раскрывать секреты кузнечного дела ни при каких условиях. Приезжим, т.е. «сезонникам», «вербовщикам», они предлагали приобретать металлические изделия по невероятно высокой цене. К примеру, металлическая иголка была равна стоимости средней месячной заработной платы…
Особую значимость хотелось бы уделить Памятнику Трифонову Борису Сергеевичу, установленный если не сразу (т.е., в 1953 году), то в середине шестидесятых – т.к. по воспоминаниям жителя Соболево Гоняева Александра Петровича в 1969 году он был уже установлен – поражает отличной сохранностью и дороговизной!
Кем же был этот человек, которому был установлен такой дорогой, по тем временам, памятник?
Этим вопросом решила заняться директор Соболевского районного историко – краеведческого музея Чекулаева Татьяна Александровна. Чтобы ответить на свой заданный вопрос, ей пришлось обойти немало дворов, пообщаться со старожилами этой местности и собрать материал по Трифонову Б.С., материал, который хоть как – то откроет тайну пока стоящего, но временем обветшавшего и обвалившегося памятника на берегу косы Охотского моря. Связаться с дочерью погибшего не представилось возможности, где только не искали, поэтому, к сожалению, след родственников потерян.
Более полувека, памятник, находящийся в пятидесяти метрах от берега моря мало пострадал по сравнению с остальными, которые находились недалеко от этого места и изготовлены были из дерева. У этого памятника остались практически целыми и металлическая оградка и надпись, выгравированная на латунной табличке. Только высокий камень под воздействием морского ветра стал рассыпаться и со временем может упасть. Создаётся впечатление, что природа содействует сохранности этому произведению рук человеческих для того, чтобы мы попытались лучше узнать историю этих мужественных людей, так много сделавших для процветания нашей Родины!
Из воспоминаний старожилов Чекулаева Татьяна Александровна, узнала, что после амнистии 1953 года в отдалённые поселения Камчатки стали съезжаться уголовники. Поскольку, работать им не было разрешено, по их «воровскому кодексу», то они добывали деньги привычным для них путём – игрой в карты, грабежом.
Из разных источников, собранных сотрудницей музея, стало известно, что жизнь директора рыбного завода – Трифонова Бориса Сергеевича была поставлена на карты. Зеки зверски убили его, разрезав на куски и спрятав в сети в бочке для засолки рыбы. Вот почему на могильной надписи значится дата похоронен 22.07.1953 г. , а в свидетельстве о смерти 29.06.1953 г. Искали долго, почти месяц, а дату смерти установили с момента пропажи Бориса Сергеевича, который, по рассказам старожилов, был отличным руководителем и принципиальным человеком.
Конечно, жизнь в таких тяжелых условиях сказался отрицательно на привычках и, соответственно, на быте людей. Как отмечали многие исследователи, здесь процветало пьянство, беспорядочные связи, драки, игра в карты «на человека»… Вот почему в начале повествования о базах мы упомянули кладбище на второй базе и могиле Трифонова Б.С.
Ответ на вопрос получен. Личность установлена. А вопросов возникает ещё больше. И ещё более грустное настроение охватывает, когда представляешь, что это была за трагедия? Может, у директора рыбзавода были враги, которые решили свести счеты с мужчиной в рассвете лет? А может, он не захотел идти на поводу зекам?
Возможно, и на этот вопрос мы найдём когда-нибудь ответ. Известно одно: люди, проезжающие мимо памятника, останавливаются, чтобы почтить память этому человеку, даже не зная о том, кем он был при жизни. Они также считают, что это место стало для многих своеобразным талисманом – хранителем. Значит, человек был хороший…
Но, а мы, как истинные патриоты своей Родины, хотели бы восстановить памятник бывшему директору рыбозавода Трифонову Борису Сергеевичу, который в данное время находится в плачевном состоянии, и просим неравнодушных жителей Камчатского края, рыбаков и всех тех, кому дорога история нашего края посодействовать в этом благородном деле. По всем вопросам, касающиеся восстановлению памятника, просим обращаться в «Соболевский районный историко – краеведческий музей».
Нагаева Татьяна